Я, мой убийца и Джек-потрошитель - Страница 132

132

Как-то один из наших решил поболтать во время занятия, притаившись на галерке. Государь ни слова не сказал. Открыл окно, зажег сигарету и закурил.

– Горан Владиславович, простите, а когда продолжится лекция?

– Лекция окончена, – не поворачиваясь к аудитории, заявил Государь. – Остальное прочтете в учебнике и расскажете на экзамене.

Что тут началось!

Болтуна тут же выставили за дверь его же друзья-соседи. Никто не хотел разбираться в зубодробительных терминах учебника, а тем более применять полученные знания на практике без тонкостей, которым мог научить только Государь.

Когда все затихли и приготовились внимать, некромант неторопливо докурил сигарету и продолжил лекцию. Никогда больше дисциплина на занятиях заведующего кафедрой не нарушалась.

Первый экзамен. Теория энергетических поражений.

Ох, я тряслась. Начало в девять, я приехала к восьми. И не одна оказалась в числе ранних пташек. Все страшно мандражировали. А потом случилось небывалое. Государь, всегда пунктуальный и невозмутимый, мало того что опоздал почти на два часа, – приехал злой, раздраженный и невыспавшийся. Уж не знаю, что случилось. Может, как раз тогда с красавицей Анастасией расстался.

Мы ждали завала. Для успокоения нервов я слопала в уголке десять таблеток валерьянки и пошла сдаваться в числе первых шести первокурсников. Стоило Государю повысить голос, у каждого начинали руки дрожать и язык заплетаться. Дошла очередь и до меня. Почему-то жесткость в обращении не испугала, мне не хотелось забиться под стол или сбежать, как остальным. Рассказала билет, ответила на дополнительные вопросы, продемонстрировала свои пока невеликие умения, но ни разу не вздрогнула от хлесткого недовольного тона преподавателя.

Он соблаговолил поставить «отлично», восемьдесят семь баллов из ста возможных, мучительно решая, как их записать в ведомости: ведь шестьдесят процентов оценки шло за семестр, а сорок – за экзамен. Государь все больше раздражался, пытаясь сосчитать это в уме, ругался сквозь зубы, наконец взялся за калькулятор.

– Не нервничайте, пожалуйста, – со всем добродушием, на какое была способна, выпалила я под валерьянкой. – Запишите пятьдесят баллов за семестр и тридцать семь за экзамен.

Государь хотел было осадить обнаглевшую студентку, которая посмела успокаивать на экзамене преподавателя, но мое простое решение пришлось ему по душе. Меня отпустили с миром и первым «отлично» в зачетке.

Первый курс, второй семестр.

Я похвалилась сокурсникам своей смелостью на экзамене. На меня посмотрели с нескрываемым недоверием, будто я «заливаю».

– Ага, один такой смельчак нашелся. До сих пор бегает к Государю на пересдачи.

– Вы мне надоели. На этой неделе улетаю на Канары.

Довольно эксцентричное заявление от преподавателя на одной из первых лекций нового семестра.

– Увидимся через три недели. Готовьтесь к адовому режиму работы, ибо придется нагонять, – добавил Государь.

Сказать, что мы были ошарашены, – значит ничего не сказать. И вроде обрадовал, ведь занятий не будет. Но осадок оставался. У других преподавателей с лекций сбегали студенты, а тут – наоборот. Преподаватель в прямом смысле слова кинул нас.

Забегая вперед, признаюсь, что и после так всегда было. Мы, студенты, бегали за Государем. Это другие преподаватели боролись за посещаемость, придумывали методы кнута и пряника, а заведующему кафедрой это было не по чину.

Я быстро нашла применение освободившемуся времени. Как истинная ботанка, попросила у одного из второкурсников лекции за весь семестр, переписывала их до ночи, но результат окупился. Теперь не приходилось строчить на лекциях, как подорванной, можно было просто слушать и вникать в материал. Преподаватели стали не сказать, что опасаться меня, но относиться настороженно. Студентка, у которой на руках все подсказки, и уточнить, и поправить может, если ученый ум что-то напутал, забыл по невнимательности или от недосыпа. Этакая заноза-всезнайка.

Государь приехал довольный, отдохнувший и загорелый. Конечно, на Канары он отправился не просто так. Принял экзамен у нескольких мажоров-бездельников. Я же упоминала как-то раз, что завкафедрой ставил высокую оценку либо за валюту, либо за знания. Интересней другое. Все, кто приносил ему евро и доллары, позже вылетали из университета его же стараниями. Создавалось впечатление, что именно так он выявлял слабые звенья среди будущих магов и некромантов: и себе польза, и наука не страдает от проплаченных дипломов.

И не скажу, что в душе я не поддерживала столь практичный, хотя и подлый подход к обучению. Мне платить было нечем, приходилось тянуть лямку студенчества самой, а халявщиков постепенно выкидывали из альма-матер. Как не позлорадствовать и не погордиться своими знаниями? Впрочем, я отвлеклась.

На первом же после возвращения семинаре Государь устроил перекличку.

– Авлукова!

– Я.

– Что было за экзамен?

– Удовлетворительно.

– Точнее?

– Шестьдесят баллов.

– Ладно, садитесь, – Государь сделал пометку в своей записной книжке.

– Агринский!

– Здесь.

– Сколько за экзамен?

– Шестьдесят семь.

– Понятно, садитесь, – снова пометка.

– Александрова!

– Здесь. За экзамен «отлично», восемьдесят семь баллов.

Государь первый раз поднял глаза от записей. Смотрел внимательно, долго, с удивлением.

– «Отлично», говорите? У меня? И я вас не запомнил?

Клянусь, что запомнил. Мое «не нервничайте, пожалуйста» трудно забыть.

132